Акт № 1917.
Декорации: Весна 2003 года. Стихийный митинг. На трибуне – броневике (Mersedes Pullman) стоит вождь.
Массовка: Трудящиеся и мелкие фабриканты стоят с транспарантами: антиферрарийными («Дай порулить!») и антишумахеровскими («Не проходите мимо, а убейте!»).
Берни: Къ гражданамъ Европы! Революцiя! Наступил конецъ проклятому самодержавiю! Новый коммунистический Регламентъ!!! Гегемонiя Феррари отменяется!
Народ (Деннис, Фрэнк, Эдди и проч.):
- Вот это да!
- В разрез вогнал!
- Правильна-а-а!..
- Гнать их, этих благородий, взашей!
Хор:
Отречемся от старого мира!
Отряхнем его прах с наших ног!
Заубер: Товарищ, а что такое коммуния? А меня в нее не запишут? Я бы не хотел, а то у меня моторы отымут.
Берни: Новые декреты обязательны для всех. Декрет о квалификации, декрет о системе очков…
Стоддарт: Непонятно гутаришь про коммунию. Покорнейше просим растолковать. Мы - люди темные. Ты нам простыми словами жарь!
Берни (говорит по простому, на бэк-вокале у него MC Hammer и Puff Daddy):
Да чего же проще, говорю я вам?
Быстро мы Феррари дадим по рогам.
Красному террору мы дадим отпор!
Каждому я лично дам топор.
Все козлы, я один лишь прав,
И поэтому меня эврибади лав!
Йоу! Камон, пиплы!
Хор:
На воров, на собак - на богатых!
Да на злого вампира-царя!
Бей, губи их, злодеев проклятых!
Засветись, лучшей жизни заря!
Колонны двинулись в сторону первого Гран При сезона – в Австралию. Впереди – женский пит-гёлз-батальон Джордана.
Хор:
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнув в борьбе,
В царство свободы дорогу
ГРУДЬЮ проложим себе.
Акт № 2.
Декорации: далекая империалистическая страна Австралия. На переднем плане – переднее антикрыло, на заднем – заднее.
На сцене М. Шумахер и К. Райкконен.
Шумахер: Ты почему, хам, дорогу не уступаешь? Большевистскую свободу почуял? Равноправие?..
Кими: Я, ваше-родие на подиум спешил. Ждали меня там очень.
Михаэль: Каналья!
Снимает перчатку и бьет Кими по щекам.
Шумахер уходит. Кими снимает шлем. Приходит Монтойя, чуть позже – Баррикелло.
Кими (Монтойе): Ты, смотрю собою - гожий парень: за поясом гайковерт в деревянной кобуре, за плечиком алебарда, а гаек, окромя подсумка, полны карманы.
Хуан-Пабло: Ну. А ты с Шумахером не так говори. Надо было без жалости маузер в пупок ему воткнуть и сказать малокровным голосом: «Десять раз убью, десять раз закопаю и обратно наружу вырою, но меня не обгонишь!»
Кими: Эх, зря я сробел-то! Я ж читал, теперь всё по справедливому будет. Первым приехал – десять, вторым – восемь! А раньше-то буржуи за второго давали лишь шесть!
Хуан-Пабло (сплевывая): Ты, я вижу, политически парень подкованный. Мишлен, что ли?
Кими: Ага.
Хуан-Пабло: Молодец, пролетарская резина.
Кими: А ты сам какого классу?
Хуан-Пабло: Казак я колумбийский. Горячая кровь.
Хор:
Сжимая кинжалы, стоят ингуши,
Следят из седла осетины.
Рубенс (к Хуану): Эй, коммуняка! Вот как только помрешь ты и душа твоя прилетит на небо, а Бог и скажет: "За то, что был коммунистом,- отправляйся в ад!.." И Ж.-М. Балестр процитирует тебе ветхий Регламент.
Кими: Всех не перецитируешь!
Хор:
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил,
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил!
Немецкий акт.
Действие 1.
Пресс-конференция в пятницу в канун Гран При Европы.
Ведущий: Прошу заседание Совнаркома по гужевым перевозкам и тягловой силе считать открытым. Слово предоставляется немецким друзъям.
Тейссен: Карл-Маркс-Штадт, Карл Маркс-Штадт….
Рон Деннис (повернувшись к Вильямсу, тихонько): А что, сваток, не забастуют нас германцы? Лихой народ, в рот им дышлину!
Фрэнк Вильямс: Munich! Munich! Das ist fantastish! Bayerische Motoren Werke AG!
Хор:
Только нога
вступила в Кавказ,
Я вспомнил, что я – грузин!
Тодт (читает список официальных партнеров Гран При. Натыкается на аббревиатуру JPM (JP Morgan Bank).
Жан (обращается к ведущему): Надеюсь, без вашего ведома изобразили здесь эмблему опричнины?
Ведущий (заикаясь): Что вы? Что вы?! Помилуйте!.. Большевистский фортель... Какой-то негодяй осмелился!.. Черт знает что!.. Простите... такое нелепое происшествие... Смею вас уверить, мне совестно за чужую подлость...
Действие 2.
Пресс-конференция в субботу.
Ведущий: Который тут Монтойя? Выходи!
ХПМ (по-испански, перевод – С. Маршака): Ну я.
М. Шумахер: Бей коммунячьего сына!.. Звездани его, Рубенс!
ХПМ (обращается по по-фински к Кими – протягивает финку): Кимка! Рубани-ка их до сурепки! (Сам достает аккордеон).
М. Шумахер (опасливо косясь на аккордеон, примирительно): Экий ты... широконосый да черный. Турка туркой, как и полагается.
Баррикелло (льстиво поддакивает): Истый бирюк в человечьей коже!
Ведущий: А теперь пилоты говорят на своих родных языках.
М. Шумахер (по-итальянски, перевод наложенным платежом): Schumacher negativo italliano oratore; Michael grande skakanto ill podiumo, superando dirigoro Italiano gimno…
ХПМ: Ну и шел бы синхронным переводчиком для глухонемых.
Действие 3. Гран При.
Кими (сходит): Надо нам обзаводиться новой лошадью. Оплаканная езда на этих клешнятых апостолах загонит нас в пит-лейн.
ХПМ (начинает обгон М. Шумахера): Прощай, казачок! Не гневайся. Ты себе ищо побед наживешь.
Хор:
В восторге враги заливаются воя,
Но так лишь Ильич умел и мог –
Он вдруг повернул колесо рулевое
Сразу на двадцать румбов вбок.
М. Шумахер (вылетевший после контакта с ХПМ, упрашивает маршалов вытолкнуть его): Братцы! Я член полкового ревкома... Я вам приказываю: спасите человека от смерти!.. ответ... ответ будете держать!.. Не старое время!..
Немецкие товарищи (бегут выручать Шуми): Оно, конечно, мы не прочь. А мандаты у вас имеются, господин товарищ?
М. Шумахер (фальшиво поет):
Мы красные кавалеристы и про нас
Былинники речистые ведут рассказ
Маршал из трактора: Так и я могу. А пролетарское?
М. Шумахер (почти без акцента): Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…
Маршалы: Это свой! Путиловец! Верим, верим! Бис!
Начинают выталкивать.
Хор:
Эй, дубинушка ухнем!
Эх раз, да ещё раз,
Эй, дубинушка ухнем!
Ж. Тодт (оправдывая репортерам обман М. Шумахером доверчивых пролетариев): Коммунисты тут ни при чем... С молитвой надо, а не абы как...
(И лысину погладил вредный старичишка).
Рон Деннис: Как известно, бурлаками двигало либидо. Что двигало маршалами, науке неизвестно….
Акт The money doesn`t matter. ?
Хор:
Слава, Слава, Слава героям!
Впрочем им довольно воздали дани.
Теперь поговорим о дряни.
Суфлер: Деньги сделали из Нью Йорка город Желтого дьявола. Но вот из Желтого моря они не сделают ничего. Насколько важны деньги? Деньги, как известно, сделаны из долларов. При коммунизме денег не будет. При капитализме – всегда. Стоит ли запретить деньги в Ф1?
Действие 1. Капиталисты.
Пресс конференция в Монреале в пятницу.
Ведущий: Мистер Стоддарт…
Стоддарт: Заткнись, буржуйский холуй. Вот что я вам всем скажу. Есть у меня список врагов власти рабочих и примкнувших к ним работниц.
1. Фрэнк Вильямс. Надевал цилиндр, орал по улицам против рабоче-крестьянской власти.
2. Рон Деннис. Подъесаул, настроенный против. Опасный. Издевался над бедными. Пущал пропаганды, чтобы свергнули в Минарди Советскую власть.
3. Деннис Рон. То же самое.
4. Экклстоун Бернард. Церковный титор. Пел псалмы в караулке против Минарди. Возмутитель народа и контра революции.
5. Михаэль Шумахер. Барон, богатей, нажитый от чужого труда. Отказался сдать титулы. Ненадежный.
Сожалею, что мне не удалось выполнить моего поручения - раздавить вас, как гадов! Но Советская Родина вам воздаст должное. Прошу меня расстрелять.
Берни: Что ж, гадина, нас на весь мир позоришь?
Стоддарт (с прямотой древнего римлянина): Дай миллион.
Берни: Миллион я тебе, положим, не дам. И два не дам. А вот четыре, наверно, дам. Акции твои куплю. Но прежде поговорим. Речь даже не о том, что Рон и Фрэнк самые что ни на есть революционные товарищи, а напротив, - оппортунисты гегемонии Феррари и упадка мирового пролетарского рейтинга. Давай об этикете.
Стоддарт: Господа все в Париже.
Берни: Тебя обижает то, что они не принимают тебя в свою среду как равноправного, что они относятся к тебе свысока. Но ведь даже нося офицерские погоны, ты остаешься, прости меня, неотесанным купчишкой.
Стоддарт (гнусно, по-купечески, улыбаясь): Акции мои котировку в фунтах имеют. А ты думал долларами рассчитаться?
Хор:
Завопил хозяин лют:
Знаешь разницу валют?
Действие 2. Пролетарии.
Суфлер: Перед Гран При Германии на улицу был выкинут без выходного пособия бразильский юноша Пиццония. Штрейкбрехер Уилсон поведует зрителю, что подвигло его на предательство.
Уилсон: Мне пришлось продать себя на бирже, чтобы Стоддарт не уволил меня по статье. Так я стал заложником спекулянтов, играющих моими акциями. Это было ужасно и бесчеловечно. Один раз акции стали внезапно расти и мой рост перевалил за два метра, а в другой раз они упали, а я был в этот момент с женщ
Хор:
Каждый день - недоимку готовь;
Царь-вампир из тебя тянет жилы;
Царь-вампир пьет народную кровь!
Уилсон: Я дождался Юрьева дня и поменял мануфактуру. Потогонная система Форда-Ягуара - это типичный пример империалистической сверхмонополии на товарном рынке. Деньги-реклама-деньги. Автодельцов мало интересует спорт на самобеглых колясках.
Хор:
Акционеры сидят увлечены
делят миллиарды,
жадны и озабочены.
Прибыль треста «изготовленье ветчины
из лучшей
дохлой
чикагской собачины»
Уилсон: Перейдя в Ягуар я столкнулся с чудовищно бесчеловечным отношением к пилотам: рекламные вечеринки, съемки, интервью, проститутки. До результата ли мне было?
Хор:
Придешь усталый,
вешаться хочется,
Ни щи не радуют,
ни чая клокотанье.
Уилсон: И я знаю, что после Японии меня безжалостно уволят. Куда смотрит наш трэйд-юнион профсоюз – GPDA? Кто защитит простого пилота?
Хор:
Откуда знать ему, что с таким вопросом
Надо обращаться в Коминтерн в Москву?
Действие № 3. Сверхконцентрация капитала.
Декор: Футбольная ложа. На трибуне – человек, купивший всех футболистов мира.
Хор:
В смокинг вштопорен,
побрит что надо.
По гранд по опере
гуляет грандом.
Лакей (угодливо извиваясь): Мсье Abramovitch, it`s for you, sir. Thank you.
Абрамович (потирая двухдневную щетину): Джордан? Здравствуй, Эдди. Не, акции я покупать не буду, твои ребята плохо в футбол играют. Я Шумахера куплю. Он у меня на воротах стоять будет. А тебе могу нападающего продать. Очень быстро бегает, думаю, тебе подойдет. Ну, давай, пока.
На табло, подсвеченном лампочками Ильича, меняется счет: Chelsea (Moscow) – CSKA (Madrid) 13:22.
Хор:
России не быть под Антантой,
Кто там шагает левой?
Свободу советской власти!
Лакей: Мсье Abramovitch, it`s for you, sir. From Bahrein. Thank you.
Абрамович: Привет, Бахрейн! Трассу? Не, ещё не купил. Все нефтяники покупают? Аб-Еб-Сулейман, я подумаю, спасибо за совет. Я тебе за это оленей отару пригоню. Ты помчишься на них утром ранним и отчаянно ворвешься прямо в снежную…гммм… Ладно, пока.
(Задумывается). Может действительно, трассу в Москве построить? Зимой буду ее заливать – каток будет. Хоккей там, бадминтон…
Хор:
Я знаю – город будет,
я знаю – саду цвесть,
Когда такие люди
в стране советской есть!
Акт № ГРЕЙТБРИТЕН.
Сцена: На берегу Трассы.
Декорации: Хутор Автодром поделен на две части. За левым плетнем с колючей проволокой – красные. За правым – серые. Холм заняли синие.
Идет подготовка к Гран-бою.
Массовка: Ферраристы неторопясь поправляют красные банданы, маклареновцы начищают мишлены, с холма доносится «Ща не вмерла вильна КолумбИя!».
Хор:
В промозглой казарме,
суровый
трезвый
молился Волынский полк.
Маклареновцы: Гей, ребята! На старт, внимание, на рысях … аааарш!!!!
В них летят банки, атака захлебывается в пиве.
Ферраристы: Хто тут «гей – ребята»? Не пропустим.
Вильямцы (с колокольни): Это кто тут против Ральфа? Брехня все это!
Хор:
Передам вам – говорят видали
Даже двух влюбленных членов ВЦИКа.
Маклареновцы (ропщут, воевать не хотят): Говорят Джордан с Мерседесом мир подписал…. Будем ему самотяги продавать, за червончик… Теперя заживем…
Хор:
Ленин в этот скулеж недружный
Врезал голос бодрый и зычный:
- Нет, за оружие браться нужно,
только более решительно и энергично!
Главный маклареновец, махая крест-накрест ремнем безопасности ринулся на позиции ферраристов. С холма в него летят боковые зеркала. Ферраристы двинулись в контратаку со штандартом Красного барона наперевес.
Хор:
Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда
И водрузим над землею
КРАСНОЕ знамя труда!
Маклареновец (оборачиваясь): Если погибну – считайте меня коммунистом!
Второй маклареновец: А меня – троцкистом!
Третий маклареновец: А меня – космонавтом!
Четвертый маклареновец: А меня - бандерлогом!
Пятый, шестой, седьмой: И меня посчитайте! И меня!
Хор (считая маклареновцев):
Вышел Врангель из тумана,
Вынул ножик из кармана.
А тут вдруг, о-па!, навстречу им прямо по глади Трассы поп идет!
Ферраристы, вильямцы, маклареновцы: Святой, это же святой шотландский ирландец! Его нельзя трогать, плохая примета. Кто попа тронет, долго не протянет.
Поп: Читайте Библию, сукины дети! Библия всегда права! Покайтесь!
Наперерез попу вылетает маршал, поганый белогвардейский офицер…
Хор:
Но тверды шаги Дзержинского у гроба…
Маклареновцы, ферраристы, вильямцы, обнявшись, читают Библию:
«Сначала было слово, потом Регламент, а потом только цифры….»
Акт о реввоентрибунале.
После Хоккенхайма.
Декорации: перед зарешеченным зданием.
Красноармеец: Эй, караульный, прими хлопца.
Второй красноармеец: А шо?
Предыдущий красноармеец: Препровождается в распоряжение следственной комиссии при Ревтрибунале 15-й Карательной дивизии.
Секретарь: Встать, суд идет. Судебная коллегия заседает в следующем составе: безработный, бездомный, безродный, потомственный пролетарий Иванов; неграмотный крестьянин Иванов; запойный интеллигент Иванов.
Секретарь: Действие первое. Установление личности.
Неграмотный крестьянин Иванов: Якой части?
Подсудимый: Экспедиционной бригады Двадцать первой армии Вильямса Четвертого номера рядовой боец Ральф Шумахер.
Потомственный пролетарий Иванов: Бумажка есть из части?
Ральф предъявил документ.
Запойный интеллигент Иванов: Ман-дат… э-э-э… члена … А-а-а (облегченно) тут вот серп и молот! Нашенский!
Потомственный пролетарий Иванов: А кто у вас командир бригады?
Ральф: Товарищ Вильямс.
Запойный интеллигент Иванов: Еврей?
Ральф: Не, безногий.
Неграмотный крестьянин Иванов: Так видкиля ж це йидешь?
Ральф: С Германской кампании, за то, что в буржуйскую игру боулинг играл.
Секретарь: Действие второе. Допрос свидетелей.
Хэд: Наша коммунистическая ячейка за Ральфа. Исключительно грамотный красногвардеец. По телеметрии ведет переписку с Каутским и Энгельсом.
Рон Деннис: Ну, конечно, страшно за Кими стало. Я уж и эпитафию придумал в тот момент – «смерть нашла героя»…
Тодт: Рубенс, зашел в первый поворот, чикиляя на одной ноге…
Механик Вильямса: Слышу - скачут по проулку. Выглянул, а это Ральф к кузнице моей. "Кузнец тут?" - спрашивает. "Тут",-говорю. "В два счета чтобы подковал, ежели загубишь машину - плетью запорю!.." Посмотрел я на бок разодранный….
Секретарь: Действие третье. Прения сторон.
Рон: Во-во! Оно к тому и подошло! В книге пророка Исаии так и сказано: "И изыдут, и узрят трупы человеков, преступивших мне."
Вильямс: Ты что мне, свояк? А? Свояк?.. Ты что меня учишь! Иди своего щенка учи, как квалификацию ездить! На своем базу распоряжайся!.. Я тебя, дьявола хромого, культяпого, в упор не вижу!.. Иди отсель, не спужаешь!
Рон: Кто тут дьявол хромой? Изыди, супостатина!
Секретарь: Действие четвертое. Решение.
Судьи Ивановы: Мировую выносим.
Ральф: Мир вам, братья.
Кими: Мир - хижине дяди Тома Уокиншоу… Пойдем, Рубенс. Мы его в однорядь подсидим, нешто не попадешься он нам!
Ральф: Ладно, ладно!
Кими: И без ладного душу с потрохами выну!
Ральф: Ты всурьез или шутейно?
Кими: Шутейно хочешь – иди комиссара Петросяна послушай.
Все ушли. Остался один Экклстоун. Он смотрит вслед Кими. За него он мог быть спокоен и горд – Райкконен обходит стороной пивные ларьки, а идет прямо в библиотеку.
Акт № 1B.
Монолог Баррикелло.
Паддок в Венгрии, после гонки.
Тодт (Рубенсу): А ты правь, правь гадюка! Бездорожно не езди!.. По поребрикам не гоняй! Загнал скакуна, чертяка старый. Иди с моих глаз долой, пока я тебя не отбуздал!..
Впрочем, со сцены уходит сам Тодт, а старый воин остается и начинает повествовать.
Рубенс: Эх, было время…
Вот, помнится, у Стюарта. Одаривал он меня наградами различными. Раз после Монако подозвало меня его высокопревосходительство и говорит: «Боец из тебя добрый! На тебе часы золотые. Носи, пущай девкам пыли в глаза, а меня помяни на третьем взводе. Браслетка у часов - нового американского золота. Еж
Потом я в Феррари подался. Я ж думал, они красные, - прихожу в Маранелло: «Где у вас тут комсомол помещается?» «А вот, в нардоме», - отвечают и странно так смотрят. Захожу я туда, пишу заявление: "Желаю вступить как я рабочий в Феррари, штоп очень навостриться в гонках, завлечь всех бразильских рабочих батраков ко мне в Кембридж, так как в Кембридже я бразильским батракам заместо кровной родни".
Ну тут уж Монтеземело мне в харю ткнул заявлением: «А что же это ты? В антихристовы слуги подался? Красную звезду на шапку навесил? Это ты, сукин сын, поганец, значит, супротив красных жеребцов?» А я ему – «Ты со мной, буржуй, так не говори. Я ж пилот номер 1 «Бэ». Он очень удивился: «Ладно, говорит, дефект
И жизнь моя началась. Мы с Михаэлем были равные пилоты.
Хор:
Белый ест ананас спелый,
Черный – гнилью моченый.
Белую работу делает белый,
Черную работу – черный.
Баррикелло: Случались и победы, неугаданные, как в Хакнхайне в двутысячном, когда я двадцать верст до финиша летел, шибче, чем пророк Илья на своей колеснице.
А жизнь здесь всё ж хороша. Зажиточно живем. Каждый имеет свой домик, свою бабу со всяким удовольствием. А тут к тому ещё половина из нас баптисты. Хорошо живем…
Акт о том, как один Тодт пять команд опустил.
Действие 1.
После венгерской гонки.
Барак Бара. В темном углу угрюмо гутарят Дженсон и Жак.
Жак: Это что же, братушка? Старый прижим начинается! То Феррари, то Мишлен!
Дженсон: На какой же ляд царя-то уволили?
Жак: Мишку што ль? Да какой он царь. Висеть ему на самом высоком дубу. Вот когда я был в девяносто седьмом коронован, меня народ-кормилец любил. Однажды помнится …
Действие 2.
Закрытый парк. Феррари изменяет Бриджстоуну с Мишленом.
Феррари: Мой-то разлюбезный не такой, как ты...
Мишлен: А какой же он?
Феррари: Никудышный... квелый... Я с ним безо всякой сладости живу. Негож он по энтому делу.
Действие 3.
В темноте силуэты двоих.
Один: Страшно мне… Не подведет?
Второй: Не. Это один из тех душителей революции, которых Хисао Суганума посылал в Токио под предлогом изучения бомбометания. Значит, надежный папараций. Все снимет.
Действие 4.
На мраморном полу двое, один на коляске.
Один: … а даже совсем наоборот. Все это время хитрый пернатый слушал, набирался, так сказать, сеансу. И вот он, как козырной страус, с фотографичными карточками в клюве в ФИА полетел. Что делать Фрэнк?
Второй: Колеса, это, конечно, наше узкое место, Рон.
Действие 5.
Мишлен: Кляузник ты поганый.
Бриджстоун (неприязненно): Моя твоя не понимай.
Мишлен: А в Святом писании что сказано? Какой мерой меряете, тою и воздается вам. Это как?
Бриджстоун: Это смотря когда мерить.
Мишлен: Какую бы часть не мерил, все едино.
Бриджстоун: Есть части тела, размер которых «после» имеет превалирующее значение над размером «до».
Мишлен (неприязненно): Моя твой регламент не понимай.
Хор:
Я адрес по-русски спросил у хохла.
Хохол отвечал:
- Нэ чую.
Действие 6.
На ввв.ф-1.ру конференции:
- Все перепуталось в голове.
- Чума их разберет, кто из них виноватый!
- Сами мордуются и нас мордуют.
- Каждый старшим хочет быть.
- А у меня начальство с жиру бесится.
- И здесь офф-топ. Идет все коловертью... Беда!
Акт № 9.
На сцене расставлены реквизиты: кирпичи, ярды (один), индийцы, страховые полисы и прочие атрибуты Индианаполиса.
Массовка (стихийный митинг): очень мало негров, но много колумбийцев. Две трибуны – одна вдали (без Романа Абрамовича), другая вблизи (с Роном Денисом).
Деннис (обращаясь к народу): Товарищи! Революционное Отечество в опасности! Семиголовая гидра мирового ферраризма вновь подняла свою голову. Семь голов! Шумахеровщина ползет по трассам. Махровые красносотенцы во главе с оголтелым Брауном ежедневно улучают машину. Пелетон! Ты записался добр
Хор:
Это есть наш последний
И решительный бой,
С интернационалом
Воспрянет род людской!
Фрэнк (напутствует Хуана): Потихонечку езжай, а то ты мчишь, как Тарас Бульба из исторического романа писателя Пушкина и все предаешь огню и мечу, и маршалов волнуешь. Ты остепенись, пожалуйста, пленных смерти не предавай.
Хор:
Месть беспощадная всем супостатам,
Всем паразитам трудящихся масс,
Мщенье и смерть всем царям-плутократам,
Близок победы торжественный час!
Тодт (сменяет Денниса на трибуне): Конец подлому восстанию! Пробил час расплаты с Каинами, которые свыше пяти месяцев наносили удары в спину. Наступила заря новой эпохи. Шестикратовщина! Невиданно! Это есть наш ответ революции.
Акт о безоговорочной капитуляции.
Действие 1.
Темная сцена. Потухшие прожектора изображают ночь. Под потолком летает буревестник (черной молнии подобный) с надписью «Ferrari SpA». То стрелой взмывая к тучам… Буря, скоро грянет буря!
И действительно, хитрость Брауна удается – погода в Индианаполисе портится.
Хор:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
Наступает утро (а в далекой Европе – день, поэтому если пьеса ставится на подмостках, например Англии, то можно объявить перерыв на обед или антракт).
После антракта (а если в Америке, то завтрака). Действие 2.
Сцена разделена перегородками на два помещения.
Комментаторская кабинка, в которой никого нет.
Русский голос Формулы 1: …вот на старте лейб-гвардии Атаманского полка махновца Заубера десятая батарея Френцена. Ха-ха. Извините за каламбур. На своей исходной позиции Сорок четвертого полка Минарди девятнадцатая отдельная сотня Ферстаппена... Старт!
Командный мостик Феррари. (На этот раз мостиком стоит Браун).
Тодт (звонит): Алло, барышня, соединит меня со Смольным. Алло, судьи? А кто? А судьи, спрашиваю, кто? Комитет по делам бедноты. Хорошо. (Плаксивым голосом).
Хрисьяне!.. Да что же делается? Последнего Рубенса отняли. Не, не картину, слава Богу! Я говорю - вот он смутьян, заправила ихний!.. Вор и бандит Хуан-Пабло.. Да нет же, не Пикассо. Короче - в дреколья его, сукиного сына!..
Русский голос Формулы 1: Монтойя прошел Баррикелло, но, как говорится, один пэйдж ап, два пэйдж даун. Экспедиционный корпус Вильямса разбит наголову – в бурных водах, под пулеметным огнем дождя гибнет Ральф.
Хор:
Ноги без мозга – вздорны.
Без мозга
рукам нет дела.
Металось во все стороны
мира безголовое тело.
Браун: В девяностых, я тогда у Бенеттона служил, Вильямс часто через стратегию страдал. Очень странные у них стратегии.
Хор:
Я смотрю,
и злость меня берет
на укрывшихся за каменный фасад.
Я стремился
за 7000 верст вперед,
а приехал
на 7 лет назад.
Тодт: Финиш. Революция, о которой так долго говорили болельщики, закончилась.
Хор:
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Зачем же увеличивать
число самоубийств?
Акт последний.
Хор:
Сказка о героях-
интеллигентская чушь!
Но кто ж удержится,
чтоб славу
нашему не воспеть Ильичу?
На сцену выходит автор (это я): Это была песнь о Кими, который ездит на коммунистической машине МакЛарен (б…), такой старой, что ее порядковый номер отрицательный. Спасибо ему, за то, что в этом году во Франции Шумахер был всего лишь ЧМ-2002.
Спасибо и Монтойе. Если бы он не разворачивался так часто, глядишь и в Сузуке Шумахер был бы всего лишь ЧМ-2002.
Спасибо Джузеппе Фарине - он вовремя родился и без проблем стал ЧМ-1950.
Спасибо Хуану-Мануэлю Фанхио за то, что он был лишь пятикратным и есть шансы, что Шумахер теперь угомонится.
Хор:
В битве великой не сгинут бесследно
Павшие с честью во имя идей,
Их имена с нашей песней победной
Станут священны мильонам людей.
Акт безумный.
Прожектора высвечивают надпись – «Сузука. Верим.»
(После Сузуки этот акт лучше не ставить).
Пост скриптум: Ну а теперь валяйте – помидоры, яйца. Если кто-то особо недоволен – касса по коридору направо. Девушка в пятом ряду, Вы улыбаетесь?! Ах, она глухая… Этот ряд, я так понимаю, слепые? Ребята в красных футболках, сочувствую вам. Вы не шумахерофаны, вас просто рвало? Согласен, пьеска дикова
(Звучит гром аплодисментов, а русский мужик креститься). |
)
